Ближе к концу моих двухгодичных скитаний по СИЗО, количество встреченных собратьев по несчастью достигло нескольких сотен. И не мудрено, что большинство из них преследовались уголовным законом по статье 228.1 УК РФ. И также немудрено, что среди них попадались и интересные личности. Более того, я даже встретил двух студентов-стоматологов. Подельников. Они рассказывали, что прокурор в обвинительной речи заявила:
– Самое страшное, что наркотики распространяли будущие врачи. Это значительно отягощает их преступление!
– Видела бы эта прокурорша, с какой жадностью наши клиенты, тоже будущие врачи, тот герыч брали! – говорили уже в СИЗО несостоявшиеся стоматологи.
А один экземпляр, правда, всего единственный, имел за плечами аж два высших образования. Обладая одним дипломом, он был арестован. Отсидел в СИЗО полгода. Вышел на подписку. Пока шло следствие и суд, получил второй диплом. Потом получил четыре года строгого режима. И с двумя высшими образованиями из зала суда снова приехал в СИЗО, а уж оттуда в колонию.
Некоторые наркоторговцы, занимавшиеся исключительно распространением, но сами зелье не употреблявшие, порой не на шутку тянулись к знаниям.
К концу второго года моей отсидки в СИЗО я коротал дни в шестнадцатиместной камере. Из пятнадцати моих сожителей четырнадцать обвинялись в преступлениях, предусмотренных статьей 228. У пятнадцатого была 159-я статья (мошенничество, как и у меня). Он брал на прокат дрели, болгарки, прочий инструмент и продавал его доверчивым гражданам, выдавая за свой. Обман. Мошенничество. Состав преступления по 159-й статье. Думаю, что подобные особи только позорят столь интеллектуальную статью.
По хате прокатывались волны книжек Ремарка, завезенных наркоторговцем с двумя дипломами. «Три товарища», «Триумфальная арка» и другие его произведения захлестывали арестантов. То и дело слышались такого рода диалоги:
– Ты что сейчас читаешь?
– «Время жить и время умирать».
– Я за тобой эту книжку читаю.
– Хорошо. А у тебя что?
– «На западном фронте без перемен».
– О! Я ее еще не читал. Я после тебя!
– Нет, за мной Юра занимал.
Осиливший «Ночь в Лиссабоне» Матвей спросил меня:
– Эльдар, а ты в Португалии был?
– Был.
– А можешь что-нибудь рассказать про нее. Историю там и вообще где это? Я кроме как о Криштиану Роналду про Португалию ничего не знаю.
– Могу. После отбоя заваривай кофе, но только не растворимый и подсаживайся к моему шконарю.
Вечером кроме Матвея также подсели Гриша и Юра. После рассказов о Васко да Гаме, Энрике Мореплавателе, Салазаре, революции гвоздик, а также Лиссабоне, Порту, Браге, портвейне, азулежу и прочей португальской ерунде, которую я знал об этом уголке Европы, юные слушатели стали задавать вопросы. Как после лекции. Интерес был нешуточный. С Португалии перекинулись на Испанию, Францию и современную международную обстановку.
– Так, парни, на сегодня хорош! – я остановил дискуссию после двухчасового ее течения, – О том, почему во Франции сейчас Пятая республика и куда делись первые четыре, расскажу завтра. А на сегодня заседание кружка юных любителей истории объявляю закрытым.
Кружок прожил достаточно долго. Каждый вечер Матвей, Гриша и Юра рассаживались по шконкам вокруг меня и слушали байки про Швецию, Венгрию, Голландию, религиозные войны во Франции и Германии, про залоговые аукционы 95-го года и так далее.
Гриша хотел знать что-нибудь очень редкое. Такое, чтоб он мог блеснуть в начитанной аудитории. Пришлось рассказать ему о Шмалькальденских войнах и Аугсбургском религиозном мире. Он балдел уже от одних этих названий.
Еще одним, достаточно ярким представителем статьи 228.1 был Толстый – веселый, пухлый девятнадцатилетний уроженец города корабелов Северодвинска.
За месяц до посадки он переехал в Ялту, она к тому времени уже стала российской и начал барыжить там наркотиками. Этим же он занимался до того на севере. В Ялту за ним вылетел спецназ ФСКН (федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, ныне расформированной), шумно задержал его и самолетом в наручниках доставил в СИЗО города Архангельска.
Он не мог спокойно слышать слова «Крым», «Ялта», «Черное море». У него сразу возникали миллионы воспоминаний. Он начинал рассказывать истории про полуостров, гору Ай Петри, доступных девочек на фестивале «Казантип» и прочее, прочее, прочее. Этот новый регион России он называл не иначе как «дом» или «родина», что вызывало насмешки сокамерников:
– Какая, на хрен, родина? Побережье Ледовитого океана, Белое, а не Черное море – твоя родина, – говорили ему.
– Выйдешь ночью во время «Казантипа» на пляж, – закрыв глаза, вспоминал хорошую жизнь Толстый, – Девочку можно найти за пару минут!
Он то и дело сочинял различные песенки. В основном, всякую фигню вроде рэпа. Один из соседей попросил его придумать что-нибудь про тяжкую арестантскую долю.
– Ну, это не трудно, – ответил ему Толстый, – Слушай:
Пару кружек чифиру на четверых.
Загони гранёный и сахарку, братан!
Он сочинял прямо на ходу.
Посидим с тобой, разгоним это горе!
До весны остались крапаля…
Нас было семеро, когда мы воровали,
Но был восьмой, он, сука, падла, всех нас сдал!
– Ну и так далее, – говорил Толстый, – На блатную тему придумывать легко.
– Хорошо у тебя получилось! – до слез расчувствовался заказавший песню сокамерник.
А еще Толстый был со всеми на короткой ноге и, по его собственным словам, мог решить в тюрьме любой вопрос.
– Только в силу разумного, конечно, – уточнял он.
– Знаешь, Толстый, – сказал я ему, – Я уже два года не ел яичницы. Настоящей, с беконом. Раньше я употреблял ее на завтрак почти каждый день. «Ром, свиная грудинка и яичница – вот все, что мне нужно» говорил Билли Бонс. Рома мы не достанем. А за яичницу можешь взяться?
– Сделаем! В лучшем виде, – понизив голос, ответил Толстый.
И действительно. Спустя пару дней он через баландёра под видом вареных яиц затянул в хату десяток сырых. Спиртовки соорудили из баночек, в которых раньше были витамины – в баночки налили подсолнечное масло, а роль фитилей в них выполняла скрученная в жгут вата. В качестве сковороды выступила обычная арестантская железная миска.
Сгруппировавшись вокруг очага, чтобы всевидящие видеокамеры не смогли зафиксировать несанкционированной готовки, я, Толстый, Матвей и Гриша принялись стряпать.
Огонь был, что называется, медленный. Но дело шло. Миска нагрелась. Бекон обжарился. В кипящее масло полетели яйца. Через десять минут мне как старшему было позволено употребить блюдо первым.
– Как наиболее опытный в арестантском деле обладаю правом первой ночи, – не стал возражать я.
Я на несколько минут оказался в раю. Это была настоящая яичница! Толстый, Гриша и Матвей последовали за мной. Они не были такими же знатоками, но не смогли удержаться от искушения. Остальные арестанты давились слюной и смотрели на нас как на врагов народа.
После трапезы разлеглись по шконкам.
– А сегодня о чем будет лекция? – спросил Гриша.
– Ты о чем хочешь?
– Про ту страну, откуда Билли Бонс.
– Он из Англии, а про нее уже было. Давай про Ирландию. Это рядом.
– Это там где вулканы и гейзеры?
– Гейзеры в Исландии, тупая ты башка. А в Ирландии Ryan Air, «Гинесс», «Килкенни», Cranberries, арфы, трилистники и рыжеволосые Пэдди.
– А Коннор Макгрегор оттуда?
– Оттуда.
– Это мой любимый боец! Обязательно давай про Ирландию!
– Вот и договорились.
Эльдар Фанзисов
