Благодаря ежедневной практике йоги я не болел там, где болеть – это умирать. Зимой йога грела меня, когда я должен был бы замёрзнуть, и остужала в летнее пекло, когда то тут, то там на асфальтном плацу падали в обмороки люди. Когда соседи по строю успевали подхватить бедолагу, то обязательно отпросившись, волокли парнишку или старика в санчасть. Казённые ботинки упавшего так шкрябали об асфальт, что в минутной тишине перед общелагерной проверкой этот скрёжет слышали сотни человек.
На жаре, когда ты одет в синтетическую чёрную робу, что выцветает за два солнечных лета, спасает язык. Его надо свернуть в трубочку и дышать сквозь него. Это шитали пранаяма. Шитали переводится как «охлаждающее дыхание», и да, это из йоги.
Иммунитет в тюрьме и лагере падает мгновенно. Идеально здоровых людей не бывает и на воле, а в параллельном мире и подавно. И если обычный гражданин ещё может пойти в поликлинику или аптеку, то у поражённых в правах граждан и медицина поражённая. Многие зеки протаптывают тропинку в санчасть, оттуда уезжают на «больничку» и нередко заканчивают жизнь, так и не освободившись.
Как-то утром надо мной не проснулся сосед. Его вынесли из барака в чёрном мешке, но личную карточку из картотеки убрать забыли. И на следующей проверке, когда инспектор назвал его фамилию, из строя ответили: «Гражданин начальник, он умер! Ещё вчера».
Физическая активность удерживает падение иммунитета, но её там немного, а против той, что есть, играют плохое питание, скопление людей и антисанитария. Спасают растяжки и внутренний массаж желез. Асана – это скручивание тела, сжимание и расжимание, растягивание и баланс. Внутренние органы массируются, железы – стимулируются. Йога замедляет метаболизм и дольше сохраняет работоспособность организма. Йога заставляет жить.
Зачастую я выглядел смешно даже для себя, а уж окружающие меня зеки нередко крутили пальцем у виска и балагурили за спиной. Однако всегда и везде у меня появлялись последователи. Они учили утренний комплекс асан – Сурью Намаскар, и я видел, как они её делали в своих проходах между койками. Пятнадцать минут в день, но им хватало, чтобы чувствовать себя лучше и внутри, и снаружи.
У меня была даже группа. Мы запирали дверь в большую секцию на ремонте, и несколько зеков на сложенных одеялах вместо ковриков повторяли за мной асаны, а после слушали лекции о Яме и Нияме. Сейчас мне забавно пересматривать фото тех дней, где я занимался йогой в носках и тапочках, но на самом деле йога накапливала во мне силы для будущих приключений.
В Сибирь меня привезли гулять в тонкой робе на сорокаградусных утренних прогулках. Эти прогулки были пыткой в прямом смысле этого слова: две недели карантина были продуманной, спланированной и одобренной свыше процедурой. Такой подход к новоприбывшим администрация лагеря официально называла «карантинные мероприятия», а неофициально – «сбивание блатной пыли». С каждого этапа пара человек стабильно уезжала в санчасть, и нередко зек с воспалением лёгких отправлялся на этап в областную «больничку». Добро пожаловать в Сибирь!
На холоде дыхание необходимо задерживать на вдохе. Воздух распирает лёгкие, увеличивается приток крови к груди, растёт углекислота, изменяются внутренние процессы организма. Задержка дыхания согревает, и это не психосоматика, это реальный физиологический процесс. Его название – Кумбхака, и этот приём из Пранаямы Хатха Йоги.
Одна из перечитываемых мною книг в параллельном мире была не как у большинства, Библия, а «Сердце Йоги» Дешикачара. Я буквально заучивал её наизусть, опасаясь, что книга не всегда сможет быть при мне. В ней рассказывалось о восьми ступенях йоги, о морально этических правилах для йогина, о дыхании, медитациях и многом другом, что я ещё не понял тогда и не понимаю даже сейчас. Но благодаря усвоенному, я научился держать эмоции под контролем. Там, где я мог бы из-за вспышки агрессии «раскрутиться» ещё на один срок, поддаться на провокацию и снова отхватить вечность в аду, мой холодный ум принимал выверенные решения.
Ежедневные медитации на осознанность помогли обуздать приступы гнева и затаённый в глубине страх. Когда с сильным и властным говоришь спокойно и без дрожи, то это удивляет и настораживает. Ещё наёмный киллер в Лефортово рассказывал мне, как надо вылавливать зачатки гнева, а с тех пор прошло как-никак семь лет постоянной практики. Контроль над эмоциями помогает следить за своим языком и поступками как в «чёрном», так и в «красном» лагере. А это и здоровье, и безопасность, и даже жизнь. Йога меня научила и этому.
В исправительных колониях есть сотрудники администрации, ответственные за психологическую работу с осужденными. Когда «активисты» отряда вылавливают письмо зека, что решил пожаловаться маме на тяжёлую жизнь, то его вызывают в кабинет психолога или к операм. И те, и те большие спецы по приведению психики в необходимое им состояние. Душевные разговоры и электрошокер быстро возвращают зека обратно, в родную атмосферу страха и послушания.
Психология масс и их контроль в режиме перманентного стресса была описана ещё Гюставом Лебоном. Но и без него было понятно, что в лагере существовала тонко продуманная система подавления воли. Среднестатистический зек годами чего-то боялся, даже во сне, даже на длительном свидании с роднёй. Боялся обоссаться или быть обоссанным, боялся унижений и боли, боялся гражданина начальника и «всеми любимый актив». В непроходящей атмосфере страха человек довольно быстро превращается в послушное животное. Ест, когда скажут, встаёт по команде, спит по разрешению. Никого не удивляло, что дед шестидесяти лет отпрашивается в туалет у молодого насильника из «актива». Таков порядок. Дожил человек до старости, но так и не созрел до Личности.
Йога учит не бояться. Жажду и боль легче переносит тот, кто умеет дышать сквозь свёрнутый в трубочку язык и медитировать на боль. Кто может вслух сказать: «зек мне не начальник», и не бояться последующих событий, смотреть на всё, как будто со стороны и быть круглосуточно отрешённым. Для этого достаточно пяти минут в день. Закрытые глаза, недолгое сосредоточение на дыхании и визуализация того, что меня в этом мире больше нет. Все продолжают жить своей жизнью, ничего не остановилось и не разрушилось – меня нет, я умер. Так йога учит не цепляться за жизнь. А когда привязанность к жизни уменьшается до предела, тогда страх и пропадает. Это видно по глазам, поведению, внутреннему спокойствию. Таких не трогают.
В лагере аккумуляторы зека садятся очень быстро. Мигом проявляются хронические болезни. Люди очень быстро стареют, и в первую очередь от недостатка энергии. Сотни людей превращаются в биомассу. Энергичны только те, кто ходит в спортзал колонии. Они же могут позволить себе и мясо, и кофе, и даже спортивное питание. Это – псы администрации, они держат массу зеков под жёстким контролем.
Регулярное выполнение асан хотя бы по двадцать минут в день заряжают человека по полной без всякого спортзала. Сложно объяснить теорию, почему йога помогает чувствовать себя бодрым сутки напролёт, но практика меня убедила – это работает.
Однако самым важным достижением было несомненно то, что за эти годы я смог остаться Человеком. Не оскотиниться мне помогли медитации на страдания окружающих меня людей. Страдали все: и жертвы, и хищники. Первые от страха и насилия, вторые от насилия и страха. Осознание этого позволяло мне сострадать и тем, и другим. Зеки удивлялись, когда я их жалел. Они привыкли к раболепию или начальственному тону, а тут сострадание. Йога смогла максимально развить во мне это чувство.
В одиночной камере карцера, где я досиживал последний год, я медитировал по часу и больше. Я закрывал глаза, дышал и накачивал Светом всех страдальцев вокруг меня: в отряде, штабе, лагере и всех мирах всех вселенных. Раз в неделю в «кормушку» заглядывал психолог и быстро удалялся, стоило мне с ним заговорить. Поначалу он делал ошибку и вежливо слушал мои рассуждения о его работе. Я стебался, но в душе сострадал и ему. Жуткая у него работа – ежедневно приходить в ад за раннюю пенсию и небольшой, но стабильный соцпакет.
Так, с годами моё путешествие в параллельном мире превратилось в путешествие внутрь себя. И за то, что я нашёл там, я благодарен только йоге. Она, определённо, спасла меня.
Автор Антон Мухачев
