В Ангарске (СИЗО-6) был жёсткий шмон, поведение сотрудников подчёркнуто враждебное. Опер — по моему, психически нездоровый человек — всё снимал на видео, даже как я в душе моюсь.
В валенках, которые мне подарили в Челябинске, в подошве нашли огромные железяки — супинаторы. Из таких запросто можно сделать заточку. Чуть не составили на меня протокол. А я и знать не знал про них, валенки ведь дареные, новые. Вроде всё обошлось, но теперь опер начинает мне зачитывать на камеру под запись правила внутреннего распорядка (ПВР). Я подумал, что он так шутит, но он говорит нет, это не шутки, ты обязан их знать, чуть не наизусть. Еле сдержался, чтобы не послать его в черту.
Совсем поздно вечером пришли члены ОНК Иркутской области и начали задавать мне явно провокационные вопросы: какие-то приветы передавали от криминальных деятелей, которые находятся в заключении и которых я знал на уровне “здравствуйте, до свидания”. Выясняли, в каких делишках я с ними замешан. Ну, думаю, началась идиотская ментовская работа. Вежливо расстался с членами ОНК и дал им понять, что мне их разговоры о знакомых им представителях криминала не интересны.
Утром встали по команде, всё строго. Я заправил кровать и сел на неё. Парни (со мной в камере были двое молодых людей) говорят: “Ты что, это запрещено!”. А я с простуженной спиной и седалищным нервом. Как, говорю, запрещено, когда в «Лефортово» можно было хоть целый день лежать на кровати и спать, лишь бы заправленная была? Нет, говорят, тут все не так. За лежание на кровати днем следует наказание, тебя же с ПВР знакомили.
Решил потерпеть и попросить сотрудников на проверке, чтобы мне разрешили лежать. Сотрудники сказали: обратись к врачу. Врач говорит: “У нас такие вопросы опер решает”. Вызвал опера, тот говорит: “Такие вопросы у нас решает врач”. Ну, думаю, понятно. Предупредил, что при первой возможности буду жаловаться на бесчеловечное обращение. Позже врач провёл тщательный осмотр, сделали даже рентген и поставили диагноз “остеохондроз” в нескольких местах. Но разрешение лежать на кровати днем так и не дали.
Я пожаловался на условия содержания уполномоченному по правам человека в Иркутске, как сейчас помню его фамилию — Лукин. Он в ответ передал мне правила внутреннего распорядка и ушел. По внешнему впечатлению, вполне добрый человек. По сути — бесполезный и явно бесхарактерный. Одним словом, чиновник. Позже я узнал, что он так ничего и не довёл до сведения общественности из того, что я ему передал. Наверное, побоялся.
Леонид Развозжаев
