Кому нужна психологическая помощь Руси сидящей?
Тому, чьи близкие оказались в заключении, тому, кто не может справиться с массой бытовых проблем, тому, кому требуется помощь психолога. Родителям, женам, мужьям, детям, близким родственникам– мимо кого не прошла тюрьма.
1 октября 2008 года, после очередного обыска, проводимого 12 отделом ОБЭП по Москве, мужа арестовали и увезли. Рученьки назад и на выход из дома. На долгие 3 года и 3 месяца. Смиловались, не надели наручники, но процедуру соблюли.
Наученная многочисленными утренними обысками, я успела забежать в детскую комнату, и спасти один ноутбук, тогда еще весивший килограммов с 5, засунув его в пододеяльник, под которым спали дети. Перевернули все, в том числе и постель, по случайности, он не выпал. По делу о контрабанде полистирола «Рощина-Бажибиной» было изъято по всей Москве–у всех контрагентов коммерческой фирмы–вагон техники. Один мой ноутбук выжил.
Было первое морозное утро. От ужаса случившегося я половину дня ковырялась в огороде, в голове пустота ни одна мысль не посетила меня. Начиная о чем-то размышлять, приходила в тупик. Ни слез, ни истерик, такое состояние прострации, в котором я пребывала месяцев 6.
Трое маленьких детей – 7 лет, 2 года 5 месяцев и 1 год 1 месяц. Родителей рядом нет: ни с моей стороны, ни со стороны мужа–одни далеко, вторые в принципе далеки от меня. Все друзья, с которыми пили-ели растворились. Всем было просто страшно наблюдать за происходящим и всем было проще не лицезреть ужас происходящего. Я осталась одна.
6 месяцев как белка в колесе. Я еще не осознаю тот факт, что бы я не делала, с кем бы я не встречалась –уже ничем не помочь моей семье. Каждая встреча с доброжелателями закачивалась выкачиванием денег, так как «коммерса» можно «доить». У него есть машина, у него есть квартира и есть недостроенный дом. Хватит многим.
Я начала курить. То, от чего меня всегда тошнило и не приносило никакого удовольствия, тупое, отвлекающие действие. Сигарета за сигаретой, я не понимала, зачем я это делаю, но делала.
В ноябре месяце 2008 случился нервный тик–ни с того, ни с сего начал дергаться глаз, да так, что я не могла водить машину. Старшая дочь пошла в первый класс и мне необходимо было ее везти за 10 километров в город, в школу и обратно.
Я окунулась в настоящую самостоятельную жизнь с тремя детьми и мужем в тюрьме.
Бесконечные встречи, обсуждения, домашние заботы, быт, воспитание и уход за детьми, тюремная жизнь и работа, на которую я пошла, превратила мою жизнь в ад.
Глаз не давал покоя, отвлекал и мешал моей жизнедеятельности. Не придумав ничего умного, я решила обратиться за помощью к психологам, так как понимала, что выйти их этого круга я уже не могу. Теперь дергается не только глаз, но и периодически случаются психологические атаки: ком в груди мешает дышать и ты, задыхаясь, теряешь сознание. Страх от того, что я одна с детьми пугает еще больше.
Яхрома 9-ка, знакомое многим место в Подмосковье, располагается относительно недалеко от меня, и я часто слышала, что если не все в порядке с головой, то надо в 9-ку. Московский областной психоневрологический диспансер находиться на возвышенности, в вековых деревьях. Белое одноэтажное здание–это поликлиника, а чуть выше уже больница с отделениями. Антураж больницы советского типа, все аскетично и просто. На прием я попала к тете, как мне показалось, не совсем молодой, но здесь было не до выбора.
Я поведала ей сразу о всех моих злоключениях и сказала, что меня в этой ситуации пугают мои потери сознания и, черт его побери, дергающийся глаз. Попросила ее посмотреть, как это происходит, но именно в это момент, то ли от волнительного момента, то и от сосредоточенности– он просто не шелохнулся. Мы ждали минуты две-три, а он, как назло, не дергался. Тетя с ухмылкой посмотрела на меня и сказала, что я не их пациент и отправила меня в Яхрому 6-ку, что по другую сторону.
Я немедленно поехала туда. Неприметное, красивое кирпичное здание 19 века постройки, рядом с величественным полуразрушенным собором Троицы Живоначальной. Больница, которая была построена рядом с собором для трудящихся фабрики, (меценатом, предпринимателем, владельцем крупнейшей суконной мануфактуры в Дмитровском уезде И.Я. Ляминым, национализирована в 1918 году, в настоящее время это Яхромский хлебзавод) и сегодня выполняет ту же функцию, что и тогда, с той лишь разницей, что лечат там только психических больных, не совсем буйных.
Я и есть пациент этой больницы. Молодая врач смогла только пожать плечами. На мой вопрос, а есть ли у них другие методы лечений кроме антидепрессантов, такие как массаж, аромованны, акупунктура или беседы с психологом, покачала лишь головой, сказав: «Это вам не заграница. Начитанные все стали».
Прописала таблеточки, предупредив, что водить автомобиль строго запрещено. А задача же была убрать нервный тик, чтобы я могла развозить детей по садам и школам, полноценно работать, помогать мужу в тюрьме и осваивать новую тюремную энциклопедию. Таблеток таких нет и другие методы еще не освоила наша медицина. Так как я по меркам врача подавала надежды и была адекватной, полежать в больнице 2 недельки я никак не могла, взяла таблетки, пообещав их попить.
Обстановочка там была, я вам скажу, депрессивная. Люди шарились по коридорам как мумии. Я поняла–это не мой вариант, никуда он не годится. Мне бы поспать, расслабиться, успокоиться, забыться на минутку.
Пришла тяжелая, безысходная мысль, что помочь смогу я лишь себе сама, но пришла она чуть позже, когда до приговора оставалось еще больше 6 месяцев. Один из следователей Юго-западного округа поведал, что мужу дадут всего лишь 10 лет вместо 20, если я заплачу 200 тысяч долларов. Поверить в такое было просто невозможно, это не поддавалось никакой логике. Всего лишь 10 лет за 200 тысяч долларов, счастье, о котором можно только мечтать. Посадить собственного мужа на 10 лет, заплатив море денег, коих у меня и не было, даже если бы и были, разве можно собственноручно закатать человека в тюрьму за свои же деньги. Цифра в 20 лет не укладывалась до тех пор, пока прокурор не запросил 22 года.
Прошло более года до вынесения приговора. Суд назначил 18 лет строго режима. Дорогу из Москвы в Дмитров я не помню. Я рыдала впервые за долгое время. Снег в лобовое стекло, затуманенные от слез глаза, рыдания со вздрагиваниями, неделя в полном безумии, лившее меня речи, желания жить дальше. Только маленькие дети подняли меня. Глядя на них, я поняла, если не я, то кто?
С тех пор жажда справедливости не давала мне ни дня покоя. Я билась за себя, за своих детей, за своего мужа и всех тех, кого объединила вокруг себя Русь сидящая.
Тогда еще не было ни координаторов, которые 7/24 помогают обращающимся, ни филиалов в Москве, Питере, Новосибирске, Ярославле, Омске, Чебоксарах, ни анкеты на оказание юридической и гуманитарной помощи, ни команды юристов, ни пожертвований, ни службы психологической поддержки. Была только взаимопомощь, которая не позволила сойти с ума и выстоять, выдержать и победить.
Сейчас гораздо проще, когда рядом с тобой есть люди, готовые поддержать и оказать помощь. Иногда достаточно моральной поддержки, чтобы человек шел вперед. Знал, что он не один, что вокруг него много людей, которые прошли через этот ад и готовы ему помочь словом и делом.
