Многие, прошедшие через жернова тюремной системы, знают о том, что условия изоляции от общества не только якобы способствуют исправлению, но и разрушают психическое здоровье осужденных. Помогает ли тюрьма «исправить» преступников – это тема отдельной дискуссии, с научными обоснованиями и аккуратной статистикой. Из опыта – нет. Больше половины после освобождения очень быстро садится снова, но мы про другое.
Человек живет некой привычной жизнью, и вдруг в одночасье все вокруг переворачивается. Из мира, где он наделен массой свобод, он попадает в жесткую среду, где все ограничено и лимитировано, и очень многое «не положено», и при этом сталкивается с невиданным давлением. Не спорю, иногда заслуженным. Сложно питать теплые чувства к человеку, который за тысячу долларов зарезал мать и ребенка, а потом поджог ограбленный дом. Но проблема в том, что система не различает индивидуальных историй. Все получают под одну гребенку. Это жесткая ломка собственного мира, которая не проходит бесследно. Какие последующие проявления такой травмы могут быть у сидельцев – от «разжатия» пружины в новые преступления до ухода в депрессию, с которой, к слову, никто и никак не будет работать, никто не может предсказать заранее.
Уголовно-исполнительный кодекс закрепляет в п. 6.1 ст. 12, что осужденные имеют право на психологическую помощь, оказываемую сотрудниками психологической службы исправительного учреждения и иными лицами, имеющими право на оказание такой помощи. Участие осужденных в мероприятиях, связанных с оказанием психологической помощи, осуществляется только с их согласия.
Психологическая служба в местах лишения свободы присутствует, и иногда вполне неплохо работает. Все очень и очень сильно зависит от конкретного сотрудника и его желания работать. Вольнонаемный психолог пару лет назад приглашался в колонию на зарплату порядка 15 тысяч, а аттестованный служака ФСИН – уже на 40+. Но к погонам психологу прилагались дополнительные дежурства и прочие прелести внутренней службы. Уже не до осужденных, которым надо бы помочь. А на 15 тысяч не сильно проживешь.
Вот и отрабатывали психологи «номера» — раздавали тесты различным категориям осужденных – насильникам, убийцам, наркоманам. А тесты заполняли уборщики помещений, или кто пограмотней. Как потом эти результаты можно было использовать, вопрос непонятный. А ведь еще и на суде потом такие заключения всплывали. Очень четко отрабатывался входной контроль. Каждый прибывающий в колонию обязательно беседовал с психологами. Это работало, как часы. Остальное – нет.
Очевидно, что помимо постоянного нахождения в напряжении и стрессе, у осужденных могут быть какие-то личные проблемы. Ушла жена, умерли родители – это жизнь. И если на свободе в такие минуты рядом бывают друзья и близкие – то в местах лишения свободы человеку остается только «гонять» — внутри себя переживать произошедшее. И, казалось бы, вот точно момент, когда психологу стоит поговорить с осужденным. Но нет, профилактика суицидов строго по графику. Проще закрыть осужденного в ШИЗО под видеонаблюдение, чтобы не натворил чего. А психолог сегодня поехала на стрельбы, а завтра дежурит в колонии-поселении, а потом у нее выходной. Ну на следующей неделе она будет. А на следующей неделе — была, но некому было сопровождать, так что жди, она сейчас на учебе по экономике, через две недели будет. Гоняй дальше. А за 15 тысяч вольных психологов с образованием и пониманием, что надо делать и как, в тех местах, где расположены колонии, днем с огнем не сыскать.
Все же не могу отметить, что тюремная система держится на людях. Я был свидетелем разных историй. У одного сидельца то ли на 15 то ли на 16 году его отсидки скончалась мать, не дожила до освобождения несколько месяцев. Мужичок был очень и очень плох, ну прямо надо было под руки водить, и реально были опасения, что наложит на себя руки. Стоит отдать должное операм, которые приволокли психолога, организовали разговор, а потом еще вывезли (как на это пошел начальник управления по субъекту федерации – до сих пор не понимаю) мужичка на похороны. При этом мужичок был обычным зеком — не козлом, не стукачом. Но в сложный момент рядом оказались неравнодушные. Но это, скорее, редчайшее исключение.
Стоит также помнить, что осужденный не жил в вакууме, у многих есть родственники, близкие. И им-то как раз и нужна экстренная и качественная психологическая помощь. Даже той маме наркомана со стажем, которая тысячи раз предупреждала деточку, что он сядет с этими наркотиками. И несмотря на то, что она могла предвидеть такой вариант развития событий, ей тоже необходима помощь и поддержка.
К сожалению, насколько мне известно, системной работы с родственниками осужденных не велось и не ведется. Возможно, есть несколько НКО, которые могут помочь в кризисных ситуациях, но родственники почти всегда остаются один на один с бедой, о которой боятся рассказывать и которая разрушила всю их жизнь, разделив ее на «до» и «после». А через что проходят родственники, даже страшно себе представить. Я не говорю про атмосферу в очередях в СИЗО, про хамство следователей, про скотские условия комнат свиданий. Это все снаружи. А внутри?? Боль и обида на близкого, страхи за свое и его будущее, за детей… Если с осужденными хотя бы формально, но работают, то их близким остается лишь искать кризисные центры или платных профессионалов. Берегите своих близких.
Автор — Альберт Немартов
